Неточные совпадения
И точно так же, как праздны и шатки были бы заключения астрономов, не основанные на наблюдениях видимого неба по
отношению к одному меридиану и одному горизонту, так праздны и шатки были бы и мои заключения, не основанные на том понимании
добра, которое для всех всегда было и будет одинаково и которое открыто мне христианством и всегда в душе моей может быть поверено.
Деньги от купца за лес по второму сроку были получены и еще не издержаны, Долли была очень мила и
добра последнее время, и мысль этого обеда во всех
отношениях радовала Степана Аркадьича.
Уже входя в детскую, он вспомнил, что такое было то, что он скрыл от себя. Это было то, что если главное доказательство Божества есть Его откровение о том, что есть
добро, то почему это откровение ограничивается одною христианскою церковью? Какое
отношение к этому откровению имеют верования буддистов, магометан, тоже исповедующих и делающих
добро?
— Да я полагаю, — ответил Базаров тоже со смехом, хотя ему вовсе не было весело и нисколько не хотелось смеяться, так же как и ей, — я полагаю, следует благословить молодых людей. Партия во всех
отношениях хорошая; состояние у Кирсанова изрядное, он один сын у отца, да и отец
добрый малый, прекословить не будет.
— Я думаю, что
отношения мужчин и женщин вообще — не
добро. Они — неизбежны, но
добра в них нет. Дети? И ты, и я были детьми, но я все еще не могу понять: зачем нужны оба мы?
Притом их связывало детство и школа — две сильные пружины, потом русские,
добрые, жирные ласки, обильно расточаемые в семействе Обломова на немецкого мальчика, потом роль сильного, которую Штольц занимал при Обломове и в физическом и в нравственном
отношении, а наконец, и более всего, в основании натуры Обломова лежало чистое, светлое и
доброе начало, исполненное глубокой симпатии ко всему, что хорошо и что только отверзалось и откликалось на зов этого простого, нехитрого, вечно доверчивого сердца.
«Это история, скандал, — думал он, — огласить позор товарища, нет, нет! — не так! Ах! счастливая мысль, — решил он вдруг, — дать Ульяне Андреевне урок наедине: бросить ей громы на голову, плеснуть на нее волной чистых, неведомых ей понятий и нравов! Она обманывает
доброго, любящего мужа и прячется от страха: сделаю, что она будет прятаться от стыда. Да, пробудить стыд в огрубелом сердце — это долг и заслуга — и в
отношении к ней, а более к Леонтью!»
Там, где край тесно населен, где народ обуздывается от порока
отношениями подчиненности, строгостью общего мнения и
добрыми примерами, там свободное употребление вина не испортит большинства в народе.
— Дело мое к вам в следующем, — начал Симонсон, когда-тo они вместе с Нехлюдовым вышли в коридор. В коридоре было особенно слышно гуденье и взрывы голосов среди уголовных. Нехлюдов поморщился, но Симонсон, очевидно, не смущался этим. — Зная ваше
отношение к Катерине Михайловне, — начал он, внимательно и прямо своими
добрыми глазами глядя в лицо Нехлюдова, — считаю себя обязанным, — продолжал он, но должен был остановиться, потому что у самой двери два голоса кричали враз, о чем-то споря...
— Что он у вас спрашивает, кто вы? — спросила она у Нехлюдова, слегка улыбаясь и доверчиво глядя ему в глаза так просто, как будто не могло быть сомнения о том, что она со всеми была, есть и должна быть в простых, ласковых, братских
отношениях. — Ему всё нужно знать, — сказала она и совсем улыбнулась в лицо мальчику такой
доброй, милой улыбкой, что и мальчик и Нехлюдов — оба невольно улыбнулись на ее улыбку.
— Если бы была задана психологическая задача: как сделать так, чтобы люди нашего времени, христиане, гуманные, просто
добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть, надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими, т. е. чтобы, во-первых, были уверены, что есть такое дело, называемое государственной службой, при котором можно обращаться с людьми, как с вещами, без человеческого, братского
отношения к ним, а во-вторых, чтобы люди этой самой государственной службой были связаны так, чтобы ответственность за последствия их поступков с людьми не падала ни на кого отдельно.
Теперь, Верочка, эти мысли уж ясно видны в жизни, и написаны другие книги, другими людьми, которые находят, что эти мысли хороши, но удивительного нет в них ничего, и теперь, Верочка, эти мысли носятся в воздухе, как аромат в полях, когда приходит пора цветов; они повсюду проникают, ты их слышала даже от твоей пьяной матери, говорившей тебе, что надобно жить и почему надобно жить обманом и обиранием; она хотела говорить против твоих мыслей, а сама развивала твои же мысли; ты их слышала от наглой, испорченной француженки, которая таскает за собою своего любовника, будто горничную, делает из него все, что хочет, и все-таки, лишь опомнится, находит, что она не имеет своей воли, должна угождать, принуждать себя, что это очень тяжело, — уж ей ли, кажется, не жить с ее Сергеем, и
добрым, и деликатным, и мягким, — а она говорит все-таки: «и даже мне, такой дурной, такие
отношения дурны».
Русские моральные оценки определяются по
отношению к человеку, а не к отвлеченным началам собственности, государства, не к отвлеченному
добру.
Всего менее можно осмыслить
отношение между
добром и злом в сознании дуализма духа и материи.
Южнее Александровска по западному побережью есть только один населенный пункт — Дуэ, страшное, безобразное и во всех
отношениях дрянное место, в котором по своей
доброй воле могут жить только святые или глубоко испорченные люди.
В этом
отношении вам предстоит сделать еще многое, так как путь
добра бесконечен».
— Да милости просим, пожалуйте; я слишком рад и без объяснений; а за ваше
доброе слово о дружеских
отношениях очень вас благодарю. Вы извините, что я сегодня рассеян; знаете, я как-то никак не могу быть в эту минуту внимательным.
Забыл с вами немного побраниться,
добрая Елизавета Петровна. Вы говорите, что нам ловко будет возобновить знакомство, хоть и давно расстались.Я не допускаю этой мысли, мы не только знакомы, а всегда дружны. Были врозь; может быть, во время этой разлуки не все досказывалось, но, когда свидимся, все будет ясно и светло! Иначе я не понимаю наших
отношений. С этим условием хочу вас обнять — наш сибирский завет непреложен: я в него верую несомненно.
Дарья Васильевна, старая и глухая сплетница, хотя и добродушная женщина, не чувствовала унизительности своего положения, а очень неглупая и
добрая по природе Александра Ивановна, конечно, не понимавшая вполне многих высоких качеств своей благодетельницы и не умевшая поставить себя в лучшее
отношение, много испытывала огорчений, и только дружба Миницких и моих родителей облегчала тягость ее положения.
«Бог с вами, кто вам сказал о каком-то неуважении к вам!.. Верьте, что я уважаю и люблю вас по-прежнему. Вы теперь исполняете святой долг в
отношении человека, который, как вы сами говорили, все-таки сделал вам много
добра, и да подкрепит бог вас на этот подвиг! Может быть, невдолге и увидимся».
За всем тем, он человек
добрый или, лучше сказать, мягкий, и те вершки, которые он предлагает здесь убавить, а там прибавить, всегда свидетельствуют скорее о благосклонном
отношении к жизни, нежели об ожесточении.
Герой этой злобы — заурядный деятель современности, устроитель ее будничных
отношений, человек относительной правды, относительного
добра, относительного счастья.
Несмотря на те слова и выражения, которые я нарочно отметил курсивом, и на весь тон письма, по которым высокомерный читатель верно составил себе истинное и невыгодное понятие, в
отношении порядочности, о самом штабс-капитане Михайлове, на стоптанных сапогах, о товарище его, который пишет рисурс и имеет такие странные понятия о географии, о бледном друге на эсе (может быть, даже и не без основания вообразив себе эту Наташу с грязными ногтями), и вообще о всем этом праздном грязненьком провинциальном презренном для него круге, штабс-капитан Михайлов с невыразимо грустным наслаждением вспомнил о своем губернском бледном друге и как он сиживал, бывало, с ним по вечерам в беседке и говорил о чувстве, вспомнил о
добром товарище-улане, как он сердился и ремизился, когда они, бывало, в кабинете составляли пульку по копейке, как жена смеялась над ним, — вспомнил о дружбе к себе этих людей (может быть, ему казалось, что было что-то больше со стороны бледного друга): все эти лица с своей обстановкой мелькнули в его воображении в удивительно-сладком, отрадно-розовом цвете, и он, улыбаясь своим воспоминаниям, дотронулся рукою до кармана, в котором лежало это милое для него письмо.
Но Дмитрий оставался все в тех же странных, больше чем дружеских
отношениях с нею и говорил, что ее никто не понимает и что она чрезвычайно много делает ему
добра.
Папа, считавший всегда свободу и равенство необходимым условием в семейных
отношениях, надеялся, что его любимица Любочка и
добрая молодая жена сойдутся искренно и дружески; но Авдотья Васильевна жертвовала собой и считала необходимым оказывать настоящей хозяйке дома, как она называла Любочку, неприличное уважение, больно оскорблявшее папа.
— Вот это прелестно, милей всего! — продолжала восклицать Екатерина Петровна, имевшая то свойство, что когда она разрывала свои любовные связи, то обыкновенно утрачивала о предметах своей страсти всякое хоть сколько-нибудь
доброе воспоминание и, кроме злобы, ничего не чувствовала в
отношении их.
Это gnadige Frau не понравилось, и она даже заподозрила тут Егора Егорыча кое в чем, так как знала множество примеров, что русские помещики, сколько на вид ни казались они
добрыми и благородными, но с своими крепостными горничными часто бывают в неприличных и гадких
отношениях.
Для уяснения хода событий надобно сказать, что
добрый и старый генерал-губернатор отчасти по болезни своей, а еще более того по крайней распущенности, которую он допустил в
отношении служебного персонала своего, предполагался в Петербурге, как говорится, к сломке, что очень хорошо знали ближайшие его подчиненные и поэтому постоянно имели печальный и грустный вид.
Вообще там, в Петербурге, она иначе представляла себе будущие
отношения к «
доброму народу», и тот «местный колорит», который приобрела так скоро речь ее отца, резал ее чуткое ухо.
Так принято; это считается и приличным и необходимым, и когда однажды жертва не хотела кричать, то исполнитель, которого я знал и который в других
отношениях мог считаться человеком, пожалуй, и
добрым, даже лично обиделся при этом случае.
Это удивило меня своей правдой, — я стал читать дальше, стоя у слухового окна, я читал, пока не озяб, а вечером, когда хозяева ушли ко всенощной, снес книгу в кухню и утонул в желтоватых, изношенных страницах, подобных осенним листьям; они легко уводили меня в иную жизнь, к новым именам и
отношениям, показывая мне
добрых героев, мрачных злодеев, непохожих на людей, приглядевшихся мне.
Вольно и невольно наблюдая эти
отношения, часто с поразительной и поганой быстротой развивающиеся на моих глазах с начала до конца, я видел, как Сидоров возбуждал у бабы
доброе чувство жалобами на свою солдатскую жизнь, как он опьяняет ее ласковой ложью, а после всего, рассказывая Ермохину о своей победе, брезгливо морщится и плюет, точно принял горького лекарства.
Но он считал, что это было бы дурно по
отношению доброго, простодушного товарища, и держался с Марьей Дмитриевной самого простого, почтительного обращения, и радовался на себя за это.
Этот человек со всеми вёл себя одинаково: он, видимо, говорил всё, что хотел сказать, и всё, что он говорил, звучало убедительно, во всём чувствовалось
отношение к людям властное, командующее, но
доброе, дружелюбное.
В этом
отношении Софья Николавна была довольна собой; она сама видела, что шла быстро к цели, и смущало ее только то, что она в горячности оскорбила своего
доброго мужа; она нетерпеливо ждала его, но он как нарочно не возвращался.
Одним словом, в несколько лет во всех
отношениях он поставил себя на такую ногу, что
добрые люди дивились, а недобрые завидовали.
Жена Глеба была баба
добрая, богобоязливая; к тому же парнишка приходился ей сродни — обстоятельство, имеющее всегда в нашем крестьянстве сильное действие на
отношения людей, живущих в одной и той же избе.
— Я удивляюсь, я давно удивляюсь, отчего меня до сих пор не посадили в сумасшедший дом? Почему на мне этот сюртук, а не горячечная рубаха? Я верю еще в правду, в
добро, я дурак-идеалист, а разве в наше время это не сумасшествие? И как мне отвечают на мою правду, на мое честное
отношение? В меня чуть не бросают камнями и ездят на мне верхом. И даже близкие родные стараются только ездить на моей шее, черт бы побрал меня, старика болвана…
Отец и мать любовались
отношением девочки к брату, хвалили при нем ее
доброе сердце, и незаметно она стала признанной наперсницей горбуна — учила его пользоваться игрушками, помогала готовить уроки, читала ему истории о принцах и феях.
В нем есть совесть, есть желание
добра, но он постоянно действует против себя и служит покорным орудием матери, даже в
отношениях своих к жене.
Во всей этой беседе г-жа Петицкая, как мы видим, не принимала никакого участия и сидела даже вдали от прочих, погруженная в свои собственные невеселые мысли: возвращаясь в Москву, она вряд ли не питала весьма сильной надежды встретить Николя Оглоблина, снова завлечь и женить на себе; но теперь, значит, надежды ее совершенно рушились, а между тем продолжать жить приживалкою, как ни
добра была к ней княгиня, у г-жи Петицкой недоставало никакого терпения, во-первых, потому, что г-жа Петицкая жаждала еще любви, но устроить для себя что-нибудь в этом роде, живя с княгинею в одном доме, она видела, что нет никакой возможности, в силу того, что княгиня оказалась до такой степени в этом
отношении пуристкою, что при ней неловко даже было просто пококетничать с мужчиной.
Гнев на Елену, на которую он очень рассердился, а частью и проходившие в уме князя, как бы против воли его, воспоминания о том, до какой степени княгиня, в продолжение всей их жизни, была в
отношении его кротка и
добра, значительно смягчили в нем неудовольствие против нее.
Таким образом, вопрос, отчего нас так скоро утомляют те несложные удовольствия, которые нимало не пресыщали наших предков, отчасти разъясняется. Но, написавши изложенное выше, я невольным образом спрашиваю себя: ужели перо мое начертало апологию
доброго старого времени — апологию тех патриархальных
отношений, которые так картинно выражались в крепостном праве?
Нет, сударь!
добрые русские, несмотря ни на какие политические
отношения, останутся всегда друзьями французов.
Домна Осиповна возвратилась к нему с лицом
добрым, любящим и, по-видимому, совершенно покойным. По ее мнению, что ей было скрывать перед ним?.. То, что она хлопотала по своим делам? Но это очень натурально; а что в
отношении его она была совершенно чиста, в этом он не должен был бы сомневаться!
Дело в том, что Олухову его Глаша своей выпивкой, от которой она и дурнела с каждым днем, все более и более делалась противна, а вместе с тем, видя, что Домна Осиповна к нему
добра, ласкова, и при этом узнав от людей, что она находится с Бегушевым вовсе не в идеальных
отношениях, он начал завидовать тому и мало-помалу снова влюбляться в свою жену.
Через несколько времени мать вернулась ко мне. Я слышал, как она рысцой и непривычным ходом подбегала к нашему деннику по коридору. Ей отворили дверь, я не узнал ее, как она помолодела и похорошела. Она обнюхала меня, фыркнула и начала гоготать. По всему выражению ее я видел, что она меня не любила. Она рассказывала мне про красоту
Доброго и про свою любовь к нему. Свидания эти продолжались, и между мною и матерью
отношения становились холоднее и холоднее.
Я очень хорошо чувствовал, что это не было со стороны Иды холодным равнодушием к характеру наших
отношений, а сдавалось мне, что она как будто видела меня насквозь и понимала, что я не перестал любить их
добрую семью, а только неловко мне бывать у них чаще.
Я на Романа Прокофьича тоже, кажется, произвел впечатление довольно выгодное, и со второго или третьего свидания мы стали держать себя по
отношению друг к другу
добрыми приятелями.
Господин Голядкин взглянул на Антона Антоновича, и так как, по всей вероятности, физиономия нашего героя вполне отзывалась его настоящим и гармонировала со всем смыслом дела, следовательно в некотором
отношении была весьма замечательна, то
добрый Антон Антонович, отложив перо в сторону, с каким-то необыкновенным участием осведомился о здоровье господина Голядкина.